Благополучно дошли паломники до Киева, молились Богородице, поклонялись мощам угодников и осмотрели все святыни. Стоя на пороге новой неизвестной жизни, они, без сомнения, искали опытных старцев, которые могли бы дать мудрые советы о задуманном ими монашестве и о том, в какой монастырь поступать. И им указали, что в Китаевской обители, в 10 верстах от Киева, спасается прозорливый подвижник Досифей. К нему поспешно и направил стопы свои Прохор. Увидев его, старец прозрел в нем благодать Божию и решительно благословил идти в Саровскую пустынь. При этом он дал такой завет:
— Гряди, чадо Божие, и пребуди тамо. Место сие тебе будет во спасение, с помощью Господа. Тут скончаешь ты и темное странствие твое. Только старайся стяжать непрестанную память о Боге чрез непрестанное призывание имени Божия так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного! В этом да будет все твое внимание и обучение: ходя и сидя, делая и в церкви стоя, везде на всяком месте, входя и исходя сие непрестанное вопияние да будет и в устах, и в сердце твоем; с ним найдешь покой, приобретешь чистоту духовную и телесную, и вселится в тебя дух Святый, источник всяких благ, и управит жизнь твою во святыне, во всяком благочестии и чистоте. В Сарове и настоятель Пахомий богоугодной жизни; он последователь наших Антония и Феодосия.
В этих немногих словах пророчественно не только было указано место подвижничества Прохору, но и определено было главное «обучение» монашеское — внутреннее делание молитвы Иисусовой. А особенно примечательно, что преподобный Досифей ясно указал ему основную цель всей духовной жизни: «вселится в тебя Дух Святый». Таково всегда было учение Христианское: начиная от самого Господа, обещавшего послать «Утешителя, Духа Истины» (Иоан. 14, 16-17; 16, 13-15), сию «воду живую» (Иоан. 7, 38-39), чрез Апостолов (Деян. 10, 44, 45; Римл. 8 гл.; Гал. 3, 14; 4, 6; Еф. 2, 22; 5, 9; Евр. 10, 29)[1], затем — чрез всех святых отцов до Григория Паламы, с его учением о благодатномФаворском свете. На этом единственно истинном воззрении всегда воспитывались опытно руководимые Самим Духом Божиим и наставляемые преемственным преданием православные подвижники Христовы. Таков был и прозорливый Досифей.
Этот благодатный завет воспринял и вложил в сердце свое к неуклонному исполнению чуткий, горевший уже духом Прохор.
А спустя много лет в поразительной беседе с Н. А. Мотовиловым мы уже от него
самого услышим те же самые заветы: «Цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святаго Божиего: Дивная цель духовная!»
Так решился теперь для него навеки вопрос и о монашестве, и о монастыре: Бог изрек Свою волю устами прозорливца. Можно сказать, что здесь, в Китаевской обители, произошло духовное помазание святого, заложено благодатное зерно всей будущей жизни его и восхода в славу Божию; здесь невидимо миру рука Господня уже почила на нем. Келия Досифеева стала иноческою купелью Прохору: в ней тайно совершилось монашеское обручение Духа Божия с духом его. Отсюда святой вышел, в сущности, уже иноком. Позднейший постриг лишь явно запечатлеет сие избрание духом. И как Господь, после крещения Иоаннова, веден был Духом в пустыню, дабы путем искушений приготовиться к прохождению Своего служения; так и Прохор, из Киева не сразу идет в Саров, а возвращается еще в дом матери, в родной Курск.
Какова была причина такого замедления, нам точно неизвестно. Хотел ли молодой юноша еще более испытать и проверить себя: может ли он поднять на себя иноческое «благое иго» Христово (Мф. 11, 29); желал ли он постепенно приготовить к разлуке любящую мать, или советовал ему так прозорливый старец, дабы укрепить в решении; или иное что промыслительно удерживало его; но Прохор живет еще под кровом матери около двух лет[2].
Но он живет теперь здесь лишь телом, а душа его стала умирать ко всему земному: он еще ходит и в лавку, но в торговле уже не принимает никакого участия; время же свое проводит в молитве, безмолвном богомыслии, чтении книг и душеспасительных беседах с приходящими. И несомненно, еще здесь он начал исполнять завет Досифея о «непрестанной памяти Божией» и постоянной молитве Иисусовой. Дом сделался для него преддверием монастыря.
Кончился искус. Прохор собирается идти. Горько было расставаться с ним родимой матери; и она, — уже без надежды, — просит сына:
— Ты бы меня прежде похоронил, а потом и шел бы в монастырь![3]
Но он все похоронил уже два года назад в келий под Киевом… И матери оставалось лишь еще раз благословить Прохора, чтобы, как думала она, больше не увидеть его на земле. Саров был слишком далеко для нее[4].
С Прохором пошли и двое из сопаломников его по Киеву, другие же двое ушли в иные монастыри еще раньше.
Была осень. Жизнь лета замирала. Листва спадала с деревьев. Шли дожди. В Курске еще держалось тепло; но чем севернее, ближе к тамбовским краям, тем холод становился ощутительнее. Приближалась зима. Путь был нелегкий… И иноков впереди ждал трудный подвиг борьбы умерщвления страстей, но имя чистого белоснежного бесстрастия, дабы потом ожить уже Духом…
Молча, творя тайно молитву Иисусову, шли будущие подвижники. Вот и Темниковские леса. Вековой бор принял в себя новых борцов духа и высокой дремучей стеной огромных сосен, иногда в 4-5 человеческих обхватов толщиною, отрезал их от прошлого… Оно сделалось далеким, далеким…
Близко уже и таинственный Саров[5].
В 1664 году пришел сюда нижегородский монах Феодосий; после него были Герасим, Савватий и др. Но основан был монастырь при иеросхимонахе Иоанне, прибывшем в Саров в 1961 году. Официально же монастырь был открыт в 1906 году – после пожертвования земли князем Даниилом Кугушевым (из рода татарских мурз) и утверждения обители Патриаршим Приказом. Из позднейших преемников особенно достоин почитания Ефрем – как за устроение обители, так и ради своей многострадальной и святой жизни. Он скончался за 5 месяцев до прихода Прохора
…20 ноября 1778 года, к вечерним сумеркам, подошли три молодых богомольца к воротам саровской колокольни.
Был канун Введения Божией Матери во Храм Господень. Это по преимуществу праздник иноческий. Этот день посвящения Богоотроковицы Марии на величайшее служение Богу для спасения человеческого рода; уход Ее из мира для спасения мира; праздник девства для приготовления к Боговоплощению. Это праздник обращения Богоневесты для воспитания Ее Духом в Матерь Сыну Божию.
И не случайно было это совпадение. Святой юноша от земной матери пришел к Матери Небесной; из рук честной вдовицы принят был Пренепорочною Приснодевою; от крова храмосоздательницы Агафии вступил в покров Божий, в «Пречистый Храм Спасов, Многоценный Чертог»[6], в объятия Богородицы. И опять вспоминается чудесная беседа преподобного о «стяжании благодати Святаго Духа» как цели жизни: об этом ясно поется в том же кондаке праздника: «Дева днесь вводится в дом Господень, благодать совводящи, яже [Она Сама] в Дусе Божественне».
«И вселится в тебя Дух Святый» — вспоминается снова пророчество Досифея… Через подколокольные ворота вошли паломники внутрь монастыря. Со всех сторон они сразу окружены были строениями обители, точно живыми руками, приветливо обнимавшими новых обитателей. Позади них как бы затворилась дверь для потустороннего мира: теперь их дом, и родные, и Отец и Мать — здесь (Мф. 12,48).
Впереди пред ними среди монастырского двора высился огромный пятиугольный главный Храм обители в честь Успения Божией Матери, только год назад тому отстроенный при игумене Ефреме. Видом своим он весьма напоминал далекую церковь Успенскую Киевской Лавры…
Врата Храма были открыты. Паломники прямо с пути направили стопы свои в место селения Божия, в дом Царицы Небесной, отсюда невидимо управлявшей монастырем.
Сбылось заветное желание: искатели Града Божия у тихой пристани. Недавно еще поставленный игумен отец Пахомий соборне совершал торжественное праздничное богослужение. Все исполнялось чинно и по уставу: настоятель был строг в соблюдении церковных и монастырских порядков. Радовалась душа Прохора. Он нашел свое место. И теперь мог бы сказать словами псалмопевца: «И птичка находит себе жилье, и ласточка — гнездо себе… Блаженны живущие в дому Твоем, Господи» (83, 4-5). «Это — покой мой навеки! Здесь вселюсь, ибо я возжелал его!» (Пс. 131, 14).
[1] Об этом изложено – вопреки протестантскому сектантскому мудрованию – обстоятельно изложено в «Письмах к одному лицу в СПб» блаженным Еп. Феофаном Затворником Вышенским.
[2] Другие повествователи пишут: «несколько месяцев». Но старец Досифей скончался 25 сентября 1776 г.; значит, не позднее лета этого года был у него Прохор; а в Саратов он ушел осенью 1778 г.
[3] Если бы он послушался матери, то ему пришлось бы ждать срока до 29 февраля 1800 г., когда скончалась блаженная
Агафия, а преподобный того кончил уже свой монашеский подвиг.
[4] Пришлось слушать одно интересное сообщение о последних днях жизни Прохора в миру. Будто он в 1776 г. отправлися в Киев по своему желанию и особенно по совету матери, для того чтобы так, у святых старцев, решительно выяснив вопроса: идти ли ему в монашество? И, только получив прямое благословение на это от старца Досифея, Прохор решил этот вопрос и возвратился к матери объявить волю Божию. Но она упросила его пожить с нею еще некоторое время. И лишь после двух лет произошло то трогательное благословение о коем рассказывалось выше.
[5] Саровский монастырь находится в северной части Тамбовской губернии, в Темниковском уезде при слиянии реки Сатиса и Саровки, на холмистом возвышении, среди соснового леса. В XIII веке татары основали здесь городище, или крепостцу, Сараклыч. После разгрома их при Дмитрии Донском они ушли отсюда, бросив свой городок, который после стал известен под именем Старого Городища
[6] Из кондака Введению.
